У ИСТОКОВ
Из беседы в театре "На досках"
<...> Так что же было вначале? Дикость, темнота, суеверия или нечто
иное? Одна из школ этнографии (австрийская) исследовала формы первобытных
верований среди людей, сохранивших быт доисторических времен. И почти во
всех культурах обнаружилось представление о некоем едином высшем Начале,
которое называется, скажем, у индейцев вакан, или оренда, или еще как-то.
Все эти названия обозначают благое и высшее Начало. Казалось бы, примитивные
люди, но примитивна у них лишь техника. Закон развития заключается в том,
что исходная точка содержит в себе дальнейшее поступательное движение.
Владимир Соловьев описывает это так: в зерне, в семени уже содержатся
элементы и корня, и ствола, и листьев, и плода. Потом из этого единства
дифференцируются корни, ствол, побеги, листья, а дальше растение дает новый
плод, то есть возникает новый синтез. То же самое происходит в истории
культуры, в истории духовности.
Когда человеку только приоткрывается духовный мир, он воспринимает его
целостно, у него возникает смутная интуиция некоего Высшего единства,
которая потом начинает дробиться. <...>
В первобытном мире было такое понятие - <...> мана. Это
недифференцированная духовная энергия, разлитая во всем, которая может быть
причастна человеку, дереву, камню. Человек преклоняется перед ней и тем
самым делает шаг в сторону обоготворения природы. Начинает развиваться
идолопоклонство, которое впоследствии, в греческой философии, завершается
материализмом, провозглашающим единственной высшей реальностью пляску
атомов, не имеющую ни цели, ни смысла.
Сначала человек воспринимает природу как красоту, силу, присутствие
Божественного. Наверное, некоторые из вас познакомились с книгой Даниила
Андреева "Роза мира". Там есть главы, где говорится о природе как о носителе
духовности. Это опыт, доступный каждому из нас, основа нашего благоговения
перед природой, нашей экологической этики. Она живая, природа, недаром ее
называют матерью.
Но когда человек останавливается на этом, природа все больше заслоняет
от него иные ценности. Характерно, что почти во всех первобытных верованиях
Высшее начало как бы отодвинуто куда-то далеко, а своими непосредственными
переживаниями люди связаны прежде всего с природой, с ее многообразными
силами. И здесь зарождается многобожие, политеизм, язычество. Язычество
живет в каждом из нас как остаток, как глухое эхо тех времен, когда человек,
обоготворив природу, стал постепенно утрачивать Того, Кто ее создал.
Казалось бы, это деградация, процесс, ведущий вниз. Но на самом деле
это процесс дифференциации: в сознании природа отделяется от Божественного
начала, потом разум начинает требовать свои права. Как ответ на все это
происходит первая великая духовная революция. Человек понял, что кроме
окружающего материального мира есть нечто самое для него главное - царство
Духа. Вот эта фаза духовного восприятия Божественности, эта эпоха, которую
Карл Ясперс назвал "осевым временем", и создала великие мировые религии,
такие, как брахманизм, буддизм, китайскую философию и многое другое. На их
основе впоследствии сформировалась вся религиозная культура мира.
Источником научных теорий является природа. Источником произведений
искусства - природа и дух человека. А где источник мысли человека о вечном,
о бессмертном, о Божественном? Ее порождает само Божественное и отражение
его в человеческом сердце.
Нередко задают вопрос: почему же возникло множество верований? Это
вполне понятно. Бесконечное, безмерное едва ли может быть втиснуто в узкие
рамки, в прокрустово ложе нашего земного, человеческого мышления. Мы
воспринимаем и понимаем только его незначительную часть. А для библейского,
особенно христианского, сознания прежде всего важно то, что сама Вечность
открывается человеку, может с ним говорить, стать участником диалога. И
человек способен внять этому Слову и вступить в диалог. Здесь - основа всей
религиозной истории.
Отделенный от Вечности, человек тянется к ней сознательно или
бессознательно. <...> Мы сознаем, что живем в каком-то недолжном мире, что
наше состояние не такое, какого бы хотел наш дух. Животному чуждо понимание
разницы между идеалом и реальностью. Человек же, сталкиваясь с бытием,
познает добро и зло, познает в своем внутреннем опыте иной мировой порядок.
Этот контраст рождает в нем стремление к истинной жизни.
Человек запрограммирован на то, чтобы соединиться со своим
Первоисточником. Но это не жесткая программа - для нас остается свобода
выбора. И мы были бы не правы, если бы из истории религии, из истории
духовных исканий рода человеческого и из того, как ответил Бог на эти
искания, вычеркнули бы свободное решение человека. Бог призывает, Он ждет
нашего ответа. Наш ответ - это вся история религиозного сознания.
ЕДИНЫИ
Из книги "Истоки религии" Динамический элемент первобытной культуры
следует искать скорее в
сфере непосредственного религиозного опыта, чем в сознательных
рациональных поисках.
К. Даусон Религия появилась как результат ослабления
непосредственной связи человека с Богом. В сущности, она была вызвана к
жизни стремлением людей перебросить мост между ними и Запредельным.
По-видимому, вначале она еще отражала какие-то черты исходного состояния
человеческого сознания; но этот ранний период духовной истории едва
различим в сумраке прошлого.
<...> Некоторый свет на загадки духовного прошлого человечества может
пролить изучение миросозерцания тех народов, которые как бы не имели истории
и которые в наш атомный век живут в веке каменном. В прежние времена их
считали низшими существами - переходной ступенью между человеком и обезьяной
- и переносили это неверное представление также на древнего человека. В
частности, им нередко отказывали и в наличии религии. Утверждение о
существовании народов, будто бы лишенных религии, было одним из существенных
аргументов против христианского миросозерцания в устах поборников старого
рационализма и просветительства.
Географические открытия, начавшиеся с XVI века, ввели в поле зрения
европейцев множество народов и племен, стоявших на низком уровне
материальной цивилизации. Но путешественники, посещавшие новооткрытые
страны, оказывались зачастую весьма поверхностными, а порой невежественными
наблюдателями, и они-то и повинны в создании мифа о безрелигиозных народах.
Часто здесь имели место поразительные курьезы, связанные с незнанием языка и
культуры туземцев или с узким пониманием термина "религия". Например,
русский путешественник XVI века В. Атласов писал о жителях Камчатки: "А веры
никакой нет, только одни шаманы", тогда как именно присутствие шаманов
свидетельствовало о наличии у камчадалов религии. Подобные ошибки были
свойственны и исследователям нашего времени. <...>
В настоящее время среди ученых всех направлений уже никто не настаивает
на существовании безрелигиозных народов. <...>
Но если подобные попытки оставлены по отношению к народам исторических
времен, то атеисты продолжают настаивать на том, что безрелигиозность якобы
характерна для человека каменного века. Его объявляют "с т и х и й н ы м м а
т е р и а л и с т о м". При этом не выдвигается решительно никаких серьезных
доказательств. Ведь если н а л и ч и е религии устанавливается предметами
культа, найденными археологами, то отсутствие этих предметов никак не может
доказать о т с у т с т в и е религии. <...>
* * *
Наиболее распространенной до настоящего времени гипотезой о
первоначальной форме религии являлась теория а н и м и з м а (от латинского
"анима" - душа) <...>. Согласно этой теории первобытный человек, размышляя
над своими сновидениями, пришел к выводу о наличии в нем некоей духовной
сущности; такую же духовную сущность он предположил и во всех окружающих
предметах. Так возникла в е р а в д у х о в, из которой развивались все
прочие виды религии, а позднее всего - вера в Единого Бога. Этот взгляд был
развит Э. Тайлором в книге "Первобытная культура" <...>. Тайлор полагал, что
открытый им тип примитивной "детской философии" коренится в психологии всех
людей и что все народы в своей религиозной эволюции должны были пройти эту
"анимистическую" стадию.
Непосредственное изучение психологии примитивных народов показало, что
теория анимизма необоснованно переносила европейские особенности мышления на
мысль доисторического человека. "Факты из жизни первобытных народов, - пишет
выдающийся французский исследователь Люсьен Леви-Брюль (1857-1939), -
показали, что эта теория ни на чем не основана. Примитивная мысль
ориентирована совсем иначе, чем наша, прежде всего она напряженно мистична".
К теории анимизма примыкает и другой крупный английский ученый Джеймс
Фрэзер (1854-1941), автор многотомного труда по мифологии и истории религии
"Золотая ветвь" <...>. Он внес в тайлоровское понятие о "начальной религии"
второй элемент помимо веры в духов: м а г и ю и к у л ь т.
Все прочие теории, считающие первоначальным верованием политеизм, очень
близки к анимистической. И теория ф е т и ш и з м а, которая объявляет
первыми объектами поклонения материальные предметы, и п с и х о а н а л и т
и ч е с к а я, выводящая религию из подавленных психических комплексов, и т
о т е м и ч е с к а я, связывающая религию с родовым сознанием, и многие
другие концепции сходятся в одном: у истоков религии они видят лишь
суеверное поклонение духам, богам, силам, то есть политеизм, а возникновение
монотеизма относят к самым поздним историческим временам, связывая его с
установлением единодержавной царской власти. Показательно, что этот тезис
настолько укоренился в умах, что даже ученые-мыслители религиозного
направления готовы были с ним согласиться как с непреложным выводом науки.
* * *
<...> В XX столетии культурная изолированность народов стала
ослабевать. Несмотря на то что наш век явился веком насильственных
переворотов, войн и жестокостей, контакты между народами и культурами все же
необычайно укрепились и возросли. Для современного зрителя пещерная живопись
Альтамиры, наскальные изображения доисторической Сахары, египетская
скульптура и древнерусские иконы - не просто памятники прошлого, они
приобрели жизнь подлинных произведений искусства: европейцы восхищаются
выставками мастеров Африки, Индии, Мексики; ритмичные мелодии африканских и
индейских танцев вошли в плоть и кровь современной музыки Европы и США.
Азия, Африка и европейские страны интенсивно обмениваются культурными
ценностями и начинают понимать друг друга. Культура "дикарей" уже не кажется
мертвым пережитком каменного века, интересным лишь для специалистов.
Армия ученых, миссионеров, исследователей устремляется в те заповедные
миры, где люди еще живут жизнью наших далеких предков. Многие белые на
десятки лет поселяются среди "дикарей" и собирают обширные материалы об их
верованиях и обычаях, завоевывают доверие туземцев, проникают в их тайны.
<...>
Результаты самоотверженного труда исследователей превзошли все
ожидания. Перед европейцами открылся новый удивительный мир богатейшей
духовной культуры тех, кого еще совсем недавно не хотели признавать
настоящими людьми.
И прежде всего рухнула легенда о пресловутом "стихийном материализме"
дикарей. Например, вся жизнь такого примитивного народа, как австралийские
аборигены, оказалась сплошной мистерией. Цель и смысл своей жизни австралиец
видит в общении и в конечном соединении с незримым духовным миром, который
для него гораздо более реален, чем мир материальный. <...>
Искусство современных так называемых дикарей есть отражение их богатой
духовной жизни. Во многом оно аналогично искусству каменного века,
произведения которого создавались, очевидно, не только в целях эстетических.
Есть все основания полагать, что творчество древнейших художников стояло,
подобно творчеству нынешних примитивных племен, под знаком религии. Статуи,
резные фигурки и пещерные росписи были культовым искусством, и можно думать,
что вера играла в их жизни такую же решающую роль, как и у австралийских
аборигенов или бушменов.
* * *
Современные этнографические исследования привели к замечательному
открытию: понятием о единой высшей Силе обладают многие народы, находящиеся
на начальной стадии цивилизации. Это открытие опрокидывает традиционные
представления старой анимистической школы. "Схема, - говорит крупнейший
этнограф В. Копперс, - которая и поныне доверчиво преподносится в колледжах
и согласно которой религия началась с поклонения камням и деревяшкам, а
затем, через почитание деревьев и животных, развилась в культ божеств с
получеловеческими, полузвериными чертами и, наконец, поднялась до божеств с
чисто человеческим обликом, - схема эта стоит ближе по научному уровню к
Геродоту, чем к современному исследованию".
Например, карликовые народности: бамбути Конго, бушмены, андаманцы и
др. сохранили нам в своем материальном быте черты наиболее древних этапов
человеческой истории. Они не обрабатывают землю, не занимаются
скотоводством, не строят постоянных жилищ. Их жизнь проходит в непрестанном
кочевье, охоте и собирании готовых даров природы. Некоторые из этих народов
не знают огня, а остальные добывают его путем трения. Нет никакого сомнения,
что именно такой образ жизни вели первобытные охотники на заре человечества.
Можно не без основания полагать, что духовный облик этих народов, отделенных
от цивилизованного мира стеной тропических лесов и саваннами, должен в
какой-то степени воспроизводить мышление палеолитической эпохи. И что же мы
находим? Пигмейские народности характеризуются чертами, которых никто не мог
ждать от "дикарей".
"В области социальной жизни, - пишет крупнейший лингвист и этнограф,
католический священник В. Шмидт, - мы находим у них прежде всего вполне
определенное устройство отдельной семьи. У них развитая моногамия, и брак
значительно более подходит к идеалу неразрывной связи, чем у позднейших
народностей. Замечается также настоящая нравственная упорядоченность,
признание р а з л и ч и я м о р а л ь н о г о д о б р а и з л а. <...>
Относительно их религиозных верований достаточно сказать, что народности эти
обладают настоящей, вполне разработанной религией, с определенными
верованиями, определенным культом, состоящим из молитв и жертвоприношений, и
некоторыми моральными учениями. Далее мы можем добавить, что религия эта
хотя и проста, но все же сравнительно столь же чиста и высока, что
положительно является еще вопрос - могут ли считаться некоторые свойственные
ей черты антропоморфизма препятствием к тому, чтобы признать ее настоящим э
т и ч е с к и м м о н о т е и з м о м" (Разрядка моя. - А. М.).
Таким образом, у истоков культуры и религии стоит мировоззрение,
которое прежними авторами относилось к самым поздним этапам. И чем менее
народ затронут прогрессом материальной цивилизации, тем более сильны в нем
исконные черты духовной жизни: вера в верховную Силу, нравственность,
моногамия и др. Впрочем, <...> не только пигмеи, но и большинство
народностей сохранили в своей религии с л е д ы первобытного монотеизма
<...>.
* * *
<...> Остается подвести итог. Его можно сформулировать словами
австрийского историка Леопольда Шредера:
"Если мы ближе всмотримся в религиозные представления примитивных
народов, то нам в глаза бросится замечательное обстоятельство, идущее
вразрез с господствующими теориями о происхождении религии из почитания душ
или природы. Это именно широко распространенная, если не всеобщая, вера в
Высшее Благое Существо, которое по большей части представляется Творцом
<...>".
Мистическая интуиция, приводящая душу в трепет перед непостижимым и
таинственным Началом, - основа всякой "естественной" религии и, разумеется,
первобытной.
"Любые сомнительные теории, - говорит Р. Отто, - пытающиеся объяснить
происхождение религии анимизмом, магией либо народной психологией, с самого
начала обречены на провал, на блуждание в потемках, на потерю искомой
реальной цели, пока все они не признают, что этот фактор нашей природы,
изначальный, единственный в своем роде и ни из чего не выводимый, есть
существенный фактор, важнейший импульс, лежащий в основании всего процесса
религиозной эволюции".
При этом необходимо признать, что вера в духов и богов - это лишь одна
сторона миросозерцания первобытного человека; для него духи только
проявления, за которыми стоит Единый Дух. <...> Если "дикарь" не может еще
четко сформулировать свое богопознание, то это отнюдь не снижает его
реальности и ценности. И первобытные охотники на мамонтов, так же как и
современный человек, постигали всем своим существом высшую Реальность,
сокрытую за миром преходящих явлений. Их мистическая интуиция была не
слабее, а, может быть, даже сильнее, чем у современного человека: они были
ближе и к природе, и к Богу. <...>
* * *
Однако, признавая возвышенный характер первобытной религии, мы не
должны упускать из виду р е г р е с с и в н ы х ее элементов. Они связаны с
тем, что человек в религии стал делать упор на своекорыстных целях, и в
первую очередь стремился получить охрану и помощь от божественных сил. <...>
Этот процесс разложения первобытной религии отражен и в Библии, которая
не ограничивает Грехопадение одним только моментом. Ее первые десять глав в
символических картинах показывают постепенное отдаление человека от Бога,
своего рода этапы богоотступничества. Каин, исполины и строители башни все
больше теряют связь с Небом, противополагая Ему свою злую волю.
Характерно, что, по Книге Бытия, Каин старался с помощью преступления и
лжи вырвать у Бога благословение, предназначавшееся брату. И действительно,
в душе древнего человека возникает скрытая глухая враждебность к Высшему,
перемешанная с завистью и рабским страхом. Он готов, как Прометей, похитить
огонь с неба и одновременно ползает в пыли среди своих табу и суеверий.
Следы этого "бунта на коленях" есть почти во всех дохристианских религиях.
Божество в глазах древних нередко представлялось как враг, соперник и
конкурент. В желании овладеть Его силами и поставить их себе на службу
заключена самая суть магии, прототипом которой был Первородный грех. Магия
исходит из мысли, что все в мире, в том числе и Божественное, связано
жесткой причинно-следственной связью, что определенные ритуалы могут дать в
руки человека рычаг управления природой и богами. В этом магия, как показал
Дж. Фрэзер, была предшественницей науки.
В м а г и з м е более всего выразилось эгоистическое самоутверждение
человека, его в о л я к в л а с т и. Он все больше прилеплялся к плотскому,
посюстороннему. Поэтому обожествленная природа - Богиня-Мать - легко
вытесняла Бога из его сердца. Человек ждал от нее пищи, побед, наслаждений и
готов был поклоняться ей и ее детям - богам. Таковы корни натуралистического
идолопоклонства.
Но отношение человека к природе было двойственным. Он не только молился
ей, но и настойчиво требовал. И если его требование оставалось без ответа,
он поступал как насильник, он наказывал и истязал своего идола.
Книга Бытия говорит о нарушении гармонии между человеком и природой в
результате Первородного греха. Оскверненная грехом Земля рождает "тернии и
волчцы". Людям приходится добывать себе пищу "в поте лица". Начинается
долгая война за покорение матери-природы; и после каждой победы сына она
будет мстить ему.
Только теперь, в техническую эру, выявляются страшные последствия этой
войны. Вместе с угрозой ядерных джиннов, выпущенных на свободу, "гибель
среды" становится апокалипсисом XX века. Призрак планеты, превращенной в
пустыню, уже встает перед человеком-триумфатором.
Чем-то это восстание против Отца и овладение Матерью напоминает
фрейдовский "комплекс Эдипа", только выросший до масштабов истории. Кроме
того, и сама ритуальная система магизма наводит на мысль о навязчивых
действиях, присущих неврозу. Однако происхождение магических церемоний
нельзя объяснить только болезнями души: здесь недуг скорее духовный.
Природный детерминизм падшего мира человек перенес на отношение к Божеству.
Он искал механических способов и приемов, которые могли бы з а с т а в и т ь
незримые существа подчиниться ему, ибо главный двигатель магии - самость,
этот извечный антипод любви.
Отчуждение от Бога вело к разобщению и в человеческом роде. Первобытные
и архаические общества - это чаще всего "закрытые" группы, враждебные всем
прочим. В них царили боязнь "чужаков" и ненависть к ним, да и в наши дни эти
инстинкты дают о себе знать. Во многом люди жили по волчьим законам борьбы
за существование. Личность была чаще всего оттеснена на задний план; племя
диктовало все: правила, веру, образ жизни. И только колдун или вожак стоял
над этой "человеческой стаей", постепенно превращаясь в новый объект
идолопоклонства. Иными словами, первобытное язычество создало прообраз т о т
а л и т а р н о г о с т р о я.
<...> Мы проследим, как будет происходить этот постепенный рост
магизма, который на многие тысячи лет замедлит ход духовной истории
человека. Мы увидим, как живое чувство Бога будет заглушаться
натуралистическими культами, как эти культы и вера в магию создадут почву
для м а т е р и а л и з м а с его полным отказом от всего, что выходит за
рамки чувственного.
Но одновременно мы узнаем и о другом.
Грехопадение не смогло уничтожить образ Божий в Адаме. Поэтому
активность человека будет проявляться и как подлинное творчество. Ноосфера
окажется не только разрушительной, но и созидательной силой. Она внесет в
ландшафт Земли плоды разума, а следовательно - смысл и цель. Цивилизация
будет, выражаясь словами С. Булгакова и Тейяра де Шардена, о ч е л о в е ч и
в а н и е м п р и р о д ы. В хозяйственной и культурной деятельности
человека явится - пусть бледное и несовершенное - предчувствие нового Эдема,
о котором возвестят пророки Библии.
И в отношениях к Творцу Адам не останется до конца ослепленным враждой,
недоверием и корыстью. В нем пробудится тоска по Небу, по божественной Любви
и свободе богосыновства. Как река, остановленная наносами, прокладывает
рукава в дельте, чтобы направить свои воды к морю, так и дух будет искать
пути, ведущие в дом небесного Отца.
Единый Бог снова начнет возвращаться в сознание человека. Сначала Его
будут считать лишь главой пантеона, но постепенно образ Его станет
проясняться, освобождаясь от языческой копоти.
В конце концов отзвуки первоначальной интуиции Единого и новые духовные
поиски приведут к великим мировым религиям и восстанию против тирании
магизма. А эти религии, в свою очередь, явятся прелюдией и подготовкой к
Новому Завету, который откроет миру Сущего в лице Богочеловека.
